Мы встретились с доктором филологических наук, профессором, главным редактором журнала «Судебные ведомости», заслуженным журналистом Кубани Александром Осташевским по весьма солидному поводу — вышла в свет монография «Теория и практика по делам о защите чести и достоинства». Книга — нужная для журналистов, адвокатов, судей. В монографии собраны дела по конфликтам в сфере интернета, печатных и электронных средств массовой информации и другим правовым событиям. Книга написана А.В. Осташевским в соавторстве с А.А. Осташевским, помощником судьи краевого суда.

— Александр Васильевич, вы уже много лет занимаетесь правовыми проблемами в сфере средств массовой информации, хорошо знакомы с историей развития журналистики в правовом пространстве, то есть с момента действия законодательства о СМИ. Каковы здесь тенденции и перспективы развития?

— Что касается перспектив, то их назвать радужными нет оснований. По причине того, что они вытекают из истории становления и развития наших средств массовой информации. Время информационного возбуждения, интеллектуального пробуждения, переосмысления, переоценивания уже прошло. Историческое прошлое, от которого так стремительно отказывались многие наши газеты, оказалось настолько сильным, что видны уже новые его ростки, готовые плодоносить. Закон о средствах массовой информации подобен декабристам, которые разбудили Герцена. Он дал возможность резко вырасти информационной активности, приведшей, как вы помните, к информационным войнам, что очень напоминало времена первых двух русских революций: 1905 и 1917 годов. Закон также, несмотря на малое количество статей, оказал огромное влияние на все журналистское сообщество, дав ему одновременно и меч и щит. Но для нападения и защиты существуют разные приемы. А вот этому наши братья по профессии были не обучены. Технологии западной журналистики осваивали по касательной, то есть только то, что выглядело симпатично и устраивало самого автора. Общество, а оно далеко не однородно и склонно спокойно относиться к творческому журналистскому задору, отреагировало адекватно — исками о защите чести и достоинства.

Если до 1990 года в судах края рассматривалось в год около десятка дел этой категории и статья 7 Гражданского кодекса РСФСР считалась чем-то существующим, но незнаемым, как «Повесть временных лет» для школьников, то спустя несколько лет эта статья (уже 152-я Гражданского кодекса РФ) стала необычайно популярной. Редкая газета не имеет в своем историческом архиве судебного дела о защите чести и достоинства, где бы она выступала истцом или, в большинстве случаев, ответчиком.

— В нашем крае события на информационно-правовом поле развивались так же, как и по всей стране?

— Накал страстей был меньше, чем в Москве или Петербурге, благодаря внутренней культуре кубанских журналистов — сложные, достаточно конфликтогенные проблемы они описывали весьма корректно, но в то же время так информационно продуктивно, что властям приходилось принимать меры, поддерживая позицию издания. В целом же был заметен рост исков о защите чести и достоинства. От 60 исков в 1993 году до 156 в 1999 году. В дальнейшем были и снижение, и рост. На сегодняшний день положение стабилизировалось для печатных СМИ, но появились новые участники судебных процессов — тележурналисты, которые раньше пользовались и гордились своим статусом и возможностями (взять у них кассету с записью передачи было невозможно — пропала), а также любители распространять информацию в интернете.

Следует отметить, не в укор другим, что наиболее воспитанными в правовом пространстве являются журналисты печатных средств массовой информации. Здесь ответственность за свой текст более высокая, в силу ряда причин авторское «я» смелее, но и добросовестнее. Ко всему прочему, в феврале 2005 года Верховный суд преподнес журналистам бесценный подарок в виде постановления пленума Верховного суда № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», в котором предельно ясно сказано, что «судам следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности». Однако это вовсе не означает, что, рассказав нейтрально о событии, журналист может позволить себе затем высказать мнение, используя инвективы (брань) или зооморфизмы: «Козлы они там все!». Закон ограничивает такую степень выражения эмоций статьей 130 (оскорбление) Уголовного кодекса РФ. Но, к сожалению, поведенческая модель — «размахнись, рука, раззудись, плечо» — все же сильнее законодательно определенного табу на использование ресурсов низших языковых слоев.

— Свобода слова есть важная составная часть деятельности средств массовой информации. Ее отсутствие или ограничение лишают СМИ смысловой основы. В последнее время опять заговорили об ограничениях свободы слова, о введении своеобразной цензуры. Особенно в регионах.

— Видите ли, свобода слова — это одна из самых живучих мифологем в любом обществе, в котором одна часть хочет скрыть информацию о своей деятельности, а другая желает об этой деятельности знать. Возникает конфликт интересов, целей, смыслов. И этот конфликт вечный. Разрешается он сменой или ротацией знаковых фигур в общественных слоях. Тогда об этих фигурах, представляющих общественный и информационный интерес, пишут все и подробно. Безусловно, общество хотело бы получать сведения своевременно и оперативно, масштабно и предметно. Однако общество, повторюсь, далеко не однородно, и не всем понятна сущность и задачи свободы слова. Кстати, многим журналистам тоже. Препятствий к конституированной свободе слова на сегодняшний день не существует. Статья 29 Конституции ее гарантирует, статья 47 Закона о СМИ ее подчеркивает. Остается только реализовать данную свободу.

Приехать на место события, сфотографировать, снять на видео, набросать в блокноте текст или надиктовать на диктофон, а затем из этого набора звуков и букв создать информационное событие в определенном жанре еще не есть свобода слова. Выбросить в эфир или на страницы газеты свои эмоции о явлении, событии тоже не есть свобода слова. Здесь в редких случаях субъекты события ограничивают действия журналистов.

Свобода слова, я стою на этой точке зрения, заключается в анализе событий, явлений, прогностическом подходе к явлениям общественной жизни, безусловно, со свободой мнений и суждений. Здесь количество фактов должно переходить в качество осмысления. А анализ требует специализации, профессионализации. В последнее время мы сталкиваемся с удивительным явлением — появлением нового жанра. Я бы назвал его «ахи-охительным», когда журналист, считая, что он написал аналитическую статью, просто на базе нескольких фактов причитает, ахает и охает по-старушечьи, делает выводы, совершенно не вытекающие из собранных им фактов.

Свобода слова заключается еще и в выборе темы. А вот здесь многие журналисты от свободы шарахаются. И выбирают то, что выглядит как свобода, но опасности не несет. Отсюда следуют уже сложившиеся преференционные (предпочтительные) информационные потоки, в которых большей симпатией пользуется криминальная тема, скандалы, непривлекательные соседи нашей страны. Само собой разумеется, что руководство любого СМИ имеет собственный взгляд на свободу слова и определяет политику издания или телевидения.

— То есть вы хотите сказать, что ограничения, другими словами цензура, присутствуют и оказывают свое влияние на развитие средств массовой информации?

— Цензура, или институт ограничений, существует с тех пор, как появилась публичная речь. Здесь нет ничего удивительного: есть слово, есть публика, которая это слово воспринимает, и есть категория граждан, оценивающих воздействие этого слова на публику и имеющих право слово запретить. Вообще, история печати и цензуры дает нам основание полагать, что запреты имеют в своей основе не правовой, поскольку закон есть всего лишь правовая фикция, а человеческий характер, институциализированный в форме правовых норм.

Если рассматривать систему ограничений и свободу слова в пространстве и времени, то можно увидеть некоторый баланс этих противоборствующих сил. Был полный запрет произведений А.И. Солженицына — сейчас полки в магазинах завалены. Самоцензура в журналистике необходима, но только в плане языковом, а не творческом, тематическом. И если журналист, сетуя на отсутствие свободы слова, сам избегает общественных, конфликтогенных тем и проблем, то это свидетельствует о его нежелании быть «цепным псом общества» и защищать общественные интересы. Таким образом, ограничения и свобода слова имеют общий фундамент — свободу выбора.

— Однако ограничения для средств массовой информации создает не общество, а власть, придавая им нормативный вид. И СМИ находятся в постоянных отношениях с властью: получение информации, разрешение на открытие издания, система информационных договоров и дотаций…

— Отношения власти и СМИ никогда не были теплыми. Они партнеры, иногда коллеги, но спину стараются друг другу не подставлять. Власть прекрасно знает природу СМИ и старается регулировать как качество, так и количество информации для общества. И в этом нет ничего предосудительного. Такова природа власти, ее сущность. На ней лежит гораздо больше ответственности за общество (я имею в виду власть как институт, а не отдельных физических представителей властных структур), за его сохранение и развитие, чем на СМИ, которые выступают в двух ролях — глашатаев власти и глашатаев общества. Поэтому СМИ используют тактические качели: вместе с обществом они обсуждают общие проблемы, анализируют частные случаи недостатков работы властных структур, а вместе с властью — освещают ее проекты, ведут имиджевую политику, занимаются информационным обслуживанием, получая за это определенную финансовую поддержку. Власть не может обходиться без СМИ, а СМИ — без власти. А поэтому первая установила для СМИ информационную барщину, которую журналистика и отрабатывает. Охотно или неохотно — это в принципе для власти уже и неважно.

— Александр Васильевич, в вашей книге четко прослеживается мысль, что «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань» — тут же начинаются правовые проблемы.

— Наша книга «Теория и практика по делам о защите чести и достоинства» построена по принципу сочетания нескольких пограничных научных пространств — права, философии, филологии, психологии. Для журналистов незнание хотя бы основ этих наук чревато прискорбными последствиями. Структура книги достаточно проста, что продиктовано своеобразием исходного материала. Мы подобрали наиболее типичные ошибки, повлекшие за собой исковые претензии и судебные процессы, постарались не отягощать изложение терминологией и юридической казуистикой. Важно было решить одну, но концептуальную задачу, чтобы журналист понял систему написания текста своего коллеги, обратил внимание на те фрагменты, которые легли в основу искового заявления, запомнил содержание статей Гражданского и Уголовного кодексов.

— Где можно приобрести вашу книгу?

— Мне не хотелось бы, чтобы наше интервью носило рекламный характер, поэтому скажу, что можно связаться с краевым отделением Союза журналистов России и там получить всю информацию.

В.ГРИГОРЬЕВ.
Раздел : СМИ, Дата публикации : 2008-03-05 , Автор статьи : Владимир КОЛЕСНИК