«Октябрь уж наступил!..» У кого-то при этих строчках рука тянется к томику Пушкина, у кого-то — к рюкзаку. Я себя всегда причисляла к первым, но вот пришлось побыть в роли вторых.

Встреча автора и наших читателей с природолюбом, грибником, местным Щукарем, великим оптимистом и поэтом Щусем, которого в Славянске зовут просто Евсеичем, произошла в 2005 году. В сотый раз услышав восторги знакомых преподавателей сельхозтехникума в адрес их бывшего коллеги (Федор Евсеевич в свое время вел курс «Сельхозмашины»), я не могла пройти мимо колоритной фигуры местного деда Щукаря. С тех пор он периодически звонит, чтобы прочитать новые опусы (поэтическое вдохновение безотказно служит ему на тему «народ и власть») и рассказать об очередных вылазках на природу, всякий раз приглашая присоединиться.

А надо сказать, что в Славянске-на-Кубани желающие отправиться в лес за грибами с Евсеичем выстраиваются в очередь. Во-первых, и это главное, с ним без «улова» никто, даже откровенные «чайники», с тихой охоты не возвращается, потому как он знает грибные места на десятки километров вокруг. Во-вторых, что тоже немаловажно, Федор Евсеевич, вывозя грибников на природу, берет над ними шефство, присматривая, чтобы никто не заблудился в лесу, не съехал по крутому склону в ручей, не оступился. В любую погоду, в рано спустившейся темноте, под проливным дождем выведет. В общем, с ним народ возвращается домой живой и невредимый, с массой впечатлений, с легким сердцем, тяжелыми ведрами и, как оказалось, немалым запасом адреналина.

Признаюсь, соблазны тихой охоты на меня не действовали. Природу я, конечно, люблю, но от грибов ни на столе, ни в корзине не фанатею. Вот и на очередное предложение «сбегать по грибы» попробовала отбояриться: мол, нет у меня резиновых сапог («ботиночки сойдут»), рюкзак тоже отродясь в квартире не водился («а мы мешочек за углы привяжем»), боюсь простудиться, в лесу сыро («ручаюсь, жарко будет»). В общем, пришлось согласиться.

Утром минувшего воскресенья Федор Евсеевич заехал за мной на своем «вездеходе» — видавшей виды «Ниве», в которой досматривала сны наспех сколоченная компания из… В общем, нас было четверо. Легкий туман давал надежду на хорошую погоду, а пустые ведра напоминали о цели путешествия. Хотя меня больше манила перспектива пройтись по осеннему лесу, полюбоваться его красками, подышать особым лесным воздухом… А пока мы едем мимо заброшенных полей с черными головками неубранных подсолнухов, мимо виноградников, мимо вчерашних табачных плантаций в Неберджай и слушаем бывалого грибника.

— Грибная охота, — делится он секретами, — требует превратиться в слух и смотреть в оба. Тем, которые чуть ли не с песнями футбольными командами валят по лесу, гриб не дается. Он же, представьте, соревнуется с тобой, играет в кошки-мышки: найдешь — не найдешь. В сухую погоду ищи гриб вдоль ручья. Если речка сначала под камни ушла, потом снова вынырнула, парует — там гриб. В дождливое лето, в сырую погоду осенью ищите пни, а уж грибы рядом. Сегодня мы едем за опятами. Что еще сейчас в лесу? Шампиньоны после дождей вылезли, лесные вешенки или чинари на буковых пнях, лисички, маслята в соснах. Хотя нет, — размышляет вслух Евсеич, — этим тепло нужно, пожалуй, лисичек не найдем. Но опята будут точно, я пару недель назад бегал в эти места. Поведу вас в свою заповедную зону.

Впереди показывается полицейская машина с гаишниками, и Федор Евсеевич притормаживает, подзывая одного из них. Я уже говорила о том, что лирическая нота в его стихах уступает социальной остроте. Евсеич из тех, кто верит, что если погромче крикнуть, то его услышат на самом верху. Один из своих политических опусов он посвятил… полиции, вернее, истории ее переименования. Его и вручает Евсеич опешившему полицейскому, тут же расписавшись внизу: «Чтобы не приняли за анонима». Честно говоря, я подумала, что нашему путешествию пришел конец: а ну как придерется страж порядка к деду, пришьет ему контрагитацию накануне выборов (стихи изобилуют сильными выражениями) — и всё, вместо леса будем загорать в участке. Но полицейский козыряет и отпускает нас с миром.

Евсеич в лес ходит как к себе домой, потому у каменного карьера его с распростертыми объятиями встречает охранник. И даже свирепые сторожевые собаки виляют хвостами. У него тут свой серебряный ручей с беседкой, где отдыхает его любимая грибная команда из преподавателей и учащихся сельхозтехникума. Но сегодня не до этого: «Быстренько сбегаем, и к трем часам я своей Анне Васильевне обещал быть дома». Ах как он опрометчиво пообещал!

Мы оставляем скромную закусь в машине и налегке с ведрами направляемся к склону горы, покрытой уже разноцветным лесом. «Вход» производит впечатление брошенного дома. Дорога изрыта глубокими колеями, разбита лесовозами, усеяна брошенными и сломанными стволами. Но, войдя под древесные своды, забываешь о неприбранности и неприглядности — самое малое, что можно сказать о хозяйственной деятельности человека в лесу. Тишина стоит такая, будто уши заложило от высоты, ни один листик не шелохнется, лишь где-то там, наверху, покачиваются кроны, а здесь, как на морском дне, тихо и хочется говорить шепотом. Федор Евсеевич то и дело возвращает меня к жизни, показывая систему оповещения: один свисток — «Я здесь», три — «Все ко мне», потом критически осматривает мои ботиночки на лысой подошве: пойдет, но грибнику надо завести горные ботинки-вездеходы. Увы, не раз пришлось мне вспомнить эти слова за день: сырая земля укрыта подушкой из мокрых листьев, и я при малейшем спуске оказываюсь как на лыжах. Стараюсь держаться Евсеича, но скоро выдыхаюсь. Несмотря на свои 74 года, наш главный грибник, маленький, юркий, легко берет подъемы, еще легче сбегает по склонам. Слышит так себе (возраст!), но видит…

Я больше смотрю по сторонам — там красные горошины шиповника, там кружевная листва осин, там нежная поросль молоденьких дубков, высыпавшая вокруг старого дуба, там поваленный ствол, одетый в изумрудный мох или в россыпь древесных грибов с ажурными краями! Красота и дивный покой разлиты в воздухе. Рядом трещат сухие ветки. Сначала вижу пятнистую куртку, потом самого Федора Евсеевича с корзиной, где уже топорщатся коричневые шляпки опят. «Стойте и не двигайтесь», — командует он мне. Оказывается, я чуть не наступила на свой первый гриб! Большая медно-коричневая шляпка на тонкой ножке с волнистыми, будто гофрированными краями, настоящий осенний здоровяк — опенок! Вспоминаю про нож в ведре, но, оказывается, на опят ходят без ножа, нужно за ножку выкрутить его из земли. Пахнет волшебно: сырым прелым листом, осенью, свежестью и еще Бог знает чем, что и сводит с ума опытного грибника. Мой учитель, я уверена, чует грибы за версту. А иначе как объяснить, почему он бегает по лесу зигзагами? И отследить его маршрут, а уж повторить — тем более невозможно.

С парой опят в ведре я теряю грибников из виду и теперь уже внимательно осматриваю каждый пенек, поваленное дерево и каждый ствол. Но, кроме ложных опят — у них ярко-желтое пятно на шляпке, бледных поганок — кто ж их не знает — да нескольких шариков шампиньонов, не нахожу ничего, не считая горсти шиповника и вороха красивых листьев для сухого букета. Помня наставления Евсеича: «Гриб любит уединение», — не обхожу бурелом, а пробираюсь, где подползая под поваленные деревья, где перелезая через них, обследуя потенциально грибные места. Под зеленым мхом стволы скользкие, нога срывается, и я лечу в самую середину бурелома, приземляясь на сырые листья. Оглядываюсь, и сердце подпрыгивает в груди: в окружении зеленых, мохом одетых веток цвет в цвет с бурой опавшей листвой притаилась семейка опят.

Пока я выбираюсь из плена, грибники уходят далеко вперед, на мое «ау!» никто не отзывается, становится страшновато, безмолвие давит, и я прибавляю шаг. Скоро ведро, до того приятно потяжелевшее, кажется уж очень тяжелым, ветки хлещут по лицу, ноги разъезжаются, спина мокрая. И тут слышу спасительный рожок Евсеича. Он собирает нас на короткий отдых и оказывается самым неуставшим и удачливым — почти полный рюкзак за спиной.

Он ведет нас в свою заповедную зону, где мы чуть ли не ползком пробираемся по непроходимым, крутым склонам, вниз съезжаем на спине и на том, что ниже. Но зато какие две поляны находим — сказка, мечта грибника! Пора домой! Федор Евсеевич сверяется с компасом и машет рукой: туда! Мы резво берем горку и оказываемся на краю ну очень крутого склона, где-то внизу спускающегося к сухому руслу лесного ручья, по которому мы и выйдем к дороге. Если я скажу, что обратный путь оказался в два-три раза длиннее, вы не поверите. Я и сама бы не поверила, но… мы заплутали. Да-да, даже на многоопытного Евсеевича нашлась темная тропа!

Скатившись со склона с минимальными потерями — у одного разорванный рукав, у другого потеря пары грибов, у третьего синяк на локте, у меня разодранный ботинок, — мы вначале бодро идем по каменистому дну ручья, перелезая через завалы, но один поворот сменяется другим, ручей явно идет под уклон, а дороги все нет. Пока сам Евсеич не признается: «Да, мы маленько заплутали». За два часа мы дали по ручью километров шесть-семь, шутка вроде «Ну выйдем где-то под Геленджиком» уже не казалась смешной. Мое ведро и сумку с грибами несли, естественно, другие, а меня, как мешок, переносили через завалы. В общем, когда за сплошной стеной леса показался просвет, я поняла, что давно так ничему не радовалась.

Оказалось, что мы дали, как выразился Евсеич, «кругаля» вокруг горного лесного массива и вышли к исходной точке, но с другой стороны. Только к вечеру, грязные и уставшие, а я так просто мертвая от усталости, вернулись домой. Но упасть на диван получилось только к 12 часам ночи, ведь надо было почистить, перемыть и переварить грибы. Есть их мне уже не хотелось. Однако, когда я пишу эти строки, на лоджии пять симпатичных баночек маринованных опят дожидаются своего часа. Будет что вспомнить.

Собкор «Вольной Кубани».

Славянск-на-Кубани.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2011-10-27 , Автор статьи : Любовь ЧУЦКОВА