24 января 1919 года была принята директива Оргбюро РКП(б) «О расказачивании», подписанная Лениным, Свердловым и Троцким. Этот документ положил начало массовому уничтожению казачества. Основной лозунг террора на Дону и Кубани звучал так: «Пока не вырежем казаков и не заселим пришлым населением эти земли, советской власти там не бывать».

…В советские годы в оставшихся казачьих семьях не вспоминали о тех временах. Запретная тема. Боялись даже интересоваться судьбами своих родных, попавших под большевистский молох. Дети не знали, кем были их отцы, деды и прадеды, где их могилы. Из памяти казачьих родов выпали целые поколения. Произошел разрыв.

Татьяна Шеремет (в девичестве Евтушенко) восстановила этот пробел, нашла связующую нить. Поводом для расследования послужила фотография, чудом сохранившаяся у бабушки Кати.

— Практически десять лет велись поиски, — рассказывает Татьяна Дмитриевна. — В муниципальном архиве Брюховецкого района мне удалось просмотреть все имеющиеся в наличии метрические книги станицы Новоджерелиевской о родившихся, женившихся и умерших. Оказалось, что мы потомки урядника Ивана Герасимовича Евтушенко и его жены Матрены Федотовны, казаков, переселившихся из Полтавской губернии на Кубань.

Прадед Татьяны Шеремет, Прокопий Иванович, родился в Новоджерелиевской в 1874 году. Он был достойным, зажиточным казаком. Фото, на котором семья Евтушенко запечатлена в 1908 году, сделано незадолго до смерти супруги Марии Тарасовны. Вскорости отец многодетного семейства заключил брак с вдовицей станицы Приморско-Ахтарской Евдокией Рыженко, у которой было двое своих детей. Кстати, ее он добивался около года. Двенадцать раз он предлагал ей руку и сердце — и наконец казачка дала согласие.

К 1928 году все взрослые сыновья и дочери переженились. Видимо, предчувствуя беду, Прокопий Иванович раздал им все нажитое добро. А сам с женой и малолетними детьми вел хозяйство как единоличник, не вступивший в колхоз. 1930 год выдался на Кубани засушливым, и казаку нечего было сдавать государству.

6 февраля 1930 года он был арестован, ему было предъявлено обвинение: «Участник контрреволюционной группы, проводивший организованную контрреволюционную деятельность, направленную на срыв мероприятий советской власти по хлебозаготовкам и коллективизации». Постановлением «тройки» при полномочном представительстве ОГПУ Северо-Кавказского края и ДСССР от 27 марта 1930 года на основании ст. 58-10-11-13 УК РСФСР было предписано отправиться в Северный край с семьей сроком на 10 лет.

Из воспоминаний дочери Екатерины: «Я утром собиралась в школу. Был теплый день. Мама с утра напекла блинов. К нам в дом зашел какой-то дядечка, схватил меня за косу и все время, пока в доме шел обыск, не выпускал ее из рук. Было больно. Что они искали, не знаю. Наверное, они думали, что у отца богатство, а у нас ничего не было. Потом посадили отца на подводу и повезли куда-то, а мама бежала за ним и кричала. Позже мы узнали, что его сначала приговорили к расстрелу, а затем к десяти годам высылки вместе с нами.

В один из вечеров мама пришла домой и сказала, что, как стемнеет, будем уходить плавнями к ее родным в Приморско-Ахтарскую. Этой ночью Новоджерелиевскую окружили красноармейцы, чтобы не дать убежать семьям казаков, подлежащих переселению. Мы, оказывается, были не единственными. Под пулями мы уходили из родного дома, но нам удалось сбежать. Мама сменила фамилию, и так мы скрылись. Отца выслали в Архангельскую область»...

Там, на Севере, Прокопий Иванович работал конюхом. Однажды он прислал письмо, в котором корил сам себя за глупость. В Архангельске проходил студенческий съезд, в завершение которого устроили праздник. Евтушенко привел лошадей туда и решил вспомнить молодость. Джигитовщик он был славный и не раз завоевывал призы даже за границей. Не ударил старый казак в грязь лицом и на сей раз. Стоя на двух лошадях и держась за луки, он выгнулся и поднял зубами платок, лежащий на земле.

Покоренное виртуозными трюками, начальство пообещало кубанцу выполнить любую просьбу. «Мне бы домой можно было вернуться, а я попросил для вас обувь, потому что вспомнил присланную фотографию, на которой вы стоите босиком», — писал семье Прокопий Иванович. Посылка с детскими ботиночками и сапожками для жены пришла почти одновременно с известием о смерти главы семьи, которое принес станичник, отбывавший ссылку там же.

Им сократили срок и разрешили вернуться домой, но неожиданно Прокопий Евтушенко занемог и скоропостижно скончался. «Разрыв сердца» — такой диагноз поставили врачи. «Разрыв» — страшное слово. В истории нашей страны он был. Дай Бог, чтобы не повторился…
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2012-01-24 , Автор статьи : Татьяна ЩЕГЛОВА