31 ДЕКАБРЯ. Сегодня закончился 1933 год по новому стилю. Проклятый год для станицы Уманской и для меня. Он отнял у нас самое дорогое, отнял жену и мать-труженицу, не знавшую покоя и отдыха. Да, теперь, когда ее нет, еще ярче обрисовывается любовь к семье и забота о всех нас, и проклятая жизнь, полная горя и недостатков, надломила ее крепкое здоровье, и смерть подкралась к ней  незаметно.

1 ЯНВАРЯ 1934 ГОДА.  Что нам сулит Новый год?

4 ЯНВАРЯ. Сегодня утром узнал, что священник Владимир Сперанский умер от паралича сердца 1 января и похоронили его на кладбище. Закрытие церкви, в которой он служил, и выход в заштат — причина его смерти.

Сегодня в станице открыли свободную продажу по случаю выполнения колхозниками всех заданий по сельскохозяйственному производству.

8 ЯНВАРЯ. Проснулся еще до рассвета, ходил на базар, чтобы купить детям конфет, так как они непременно придут дедушку поздравлять с праздником, но на базаре ничего не было, и я вернулся ни с чем.

10 ЯНВАРЯ. Был в милиции, но не застал начальника, чтобы ему заявить, что сосед — колхозник-белорус ворует у меня каждую ночь доски и столбы с забора и уже весь забор за моим сараем сжег.

21 ЯНВАРЯ. Был на базаре. Сегодня впервые большой базар свободной продажи съестных продуктов. Все есть, даже мука, только кукурузная — 24 рубля за пуд, мясо — 7 рублей за кг, сало — 12 рублей фунт, молоко — 5 рублей четверть, масло 8—9 рублей фунт, яйца — 7 рублей десяток, пшеничный хлеб — 12—15 рублей булка. Все дорого!

27 ЯНВАРЯ. Был в сельсовете и узнал, что мне сложили налога-ренты 75 процентов, что меня обрадовало.

31 ЯНВАРЯ. Встал до рассвета и пошел на базар, купил яиц, закваски и шесть литров керосину в сельпо на февраль. Ходил в сберкассу и внес 25 процентов налога ренты за 1934 год, и теперь я не должен в сельсовет.

4 ФЕВРАЛЯ. Был на базаре. Все дорого, и надо много денег истратить, чтобы хорошо покушать, рублей 15—25. А мы раньше всей семьей на базар относили 1,5—2 рубля и сыты были.

8 ФЕВРАЛЯ. На базаре колхозники продают много кукурузной муки по 25—30 рублей пуд. Много молока, масла, закваски, сушеных фруктов. А в прошлом году в это время ничего не было и негде было купить, так как базары были закрыты. Сегодня получил в распреде 16 килограммов пшеничной муки.

9 ФЕВРАЛЯ. Сегодня получил в колхозе «Гамарник» 3,5 литра подсолнечного масла за январь и февраль. Письмоносец опять стал носить мне газету «Известия», чему я очень рад.

10 ФЕВРАЛЯ. Ходил на почту узнать о пенсии, и опять Павловская райстрахкасса неправильно начислила выдачу мне пенсии.

11 ФЕВРАЛЯ. Был на базаре, но там нет ничего нового, и цены на молочные продукты не спадают. Яйца подешевели, уже пять рублей десяток. С понедельника начинается Масленица. Но теперь Масленица не та, что была раньше. Теперь она у нас без масла и без блинов.

20 ФЕВРАЛЯ. Сегодня день моего рождения. Вот и я уже старик. Сегодня мне стукнуло, как говорят, 70 лет. Старый педагог и, наверное, один остался на Кубани, прослужив школе 49 лет. Завтра буду праздновать именины. Вечером отослал Марусе (дочери) провизию на пироги. А кто будет завтра? Круг моих знакомых с каждым годом уменьшается, и почти никого уже не осталось. Одни умерли, другие переехали на жительство или на службу в другие места.

21 ФЕВРАЛЯ. Получил поздравление от бывших учениц. Не забывают еще, да и не забудут, так как все они меня любили и слушали. И, наверное, с восторгом встретили бы меня, если бы я переступил порог школы вновь. Но я туда не пойду, там больше ненавидящих меня из педагогического коллектива. Они все злились на меня, что моя пятая группа  считалась образцом по знанию и выполнению общественно-политических заданий и посещению.

28 ФЕВРАЛЯ. Прошелся по улице, площади. Везде уничтожены, сожжены заборы, а уезжающие поселенцы даже ставни и двери сожгли. Мой забор за сараем постепенно сжег сосед-белорус.

В закрытый собор ссыпают зерно. Всюду новые люди — и меня не знают, и я их не знаю.

3 МАРТА. Ходил в сельсовет. Ничего утешительного нет для меня. Затеряли переписку и не найдут. Надо жаловаться прокурору, ведь это возмутительно. Пенсию обыкновенную должны были мне назначить в сентябре по 80 рублей в месяц. А о назначении усиленной пенсии переписка тянется уже полтора года.

4 МАРТА. В станице распространяется эпидемия тифа на почве простуды и остужения ног за отсутствием у многих прочной обуви. Народ обносился, обтрепался, большинство ничего теплого, зимнего из одежды и обуви не имеет, и купить негде. Новоселы, прибывшие в станицу, одеты тепло: рукавицы, валенки, шубы.

5 МАРТА. На почте отказали в подписке на «Известия», и теперь мне будет скучно. Я так привык к этой газете за несколько лет.

7 МАРТА. Третий день не могу получить в закрытом распреде муку и крупу. Несколько  дней были без хлеба.

9 МАРТА. Получил от РКК школы, где я служил, отказ в уплате мне зарплаты за август 1933 года. Пропало 190 рублей.

31 МАРТА. Сегодня дали в дом электросвет и только на одну лампочку, после почти годового перерыва.

5 АПРЕЛЯ. Получил сообщение от Павловского прокурора, в котором он пишет, что мое дело об увеличении пенсии им разыскано и предложено РИКу немедленно рассмотреть переписку и результат сообщить мне. Вот что делают в Павловской.

22 АПРЕЛЯ. Стансовет издал приказ — садить деревья на улице возле своих дворов. И так поздно, и стоит засуха. Копать я не могу, и придется платить штраф.

1 МАЯ. Международный пролетарский праздник. Край разрешил праздновать, потому что весенняя посевная кампания закончилась. 1 Мая давно уже не праздновали — 5 лет. В эти годы не был выполнен общий государственный план, и поэтому празднования отменялись.

Вспомнил я школу, которую 15 лет водил на парад в этот день. Вспомнил, как школа готовилась к этому дню: украшали здание флажками, портретами, лозунгами, плакатами. Масса народа прошла по моей улице, и все молодые, стариков уже нет, и казачество исчезло: одни умерли, другие выселены за их жуткую борьбу с советской властью.

9 МАЯ. В сельпо меновая торговля, под излишки зерна колхозникам. А у нас нет ничего для обмена, мы ничего не можем купить. Дома в станице разваливают и берут из них колхозники лес и железо, а саман и камыш бросают на месте.

26 МАЯ. Ходил на электростанцию заплатить за свет вперед, за июнь. По дороге встречались новоселы-белорусы, которые ежедневно идут на станцию железной дороги и уезжают на родину. Им здесь не понравилось, они говорят, что ожидали здесь получать все вволю, что здесь богатый край, а оказалось совершенно другое. На базаре стали показываться казаки, выселенные из станицы в 1932 году. Но никак я с ними не встречусь, чтобы расспросить их, где они были, что делали, как жили и почему возвратились на родину.

27 МАЯ. Прошелся по пустынным улицам. Никакого движения, нет людей. Казаков выселили, а новоселы бегут и бегут из станицы.

28 МАЯ. Сегодня после обедни зашел ко мне какой-то старик и просит чем-либо помочь, называя меня по имени и отчеству. Лицо знакомое. Разговорились. Оказалось, что это бывший зажиточный казак Кучер, он был в числе выселенных в Среднюю Азию. Но там всех старых и не могущих работать отпустили, говоря: «Кормить вас больше не будем, и идите куда хотите!» Молодые и  здоровые посланы на работу, но мало их осталось в живых, а больше умерло, не перенеся знойного климата.

Уже два месяца не выдают ни муки, ни крупы, ничего, и пенсии до  сих пор не высылают.

29 МАЯ. Написал заявление секретарю Павловского райкома с просьбой понудить страхкассу выплатить мне пенсию и задолженность. Поеду в субботу еще сам хлопотать. Это ужасно, что делается. Вечером получил в распреде один литр керосина и пять килограммов соли. А что солить?

2 ИЮНЯ. Сегодня получил пенсию — и опять одну четвертую, то есть 21 рубль 25 копеек. Что за безобразие творится в Павловской страхкассе? Пишешь, пишешь во все концы, а она все шлет мне неправильно и задолжала, по моему подсчету, 649 рублей. Выплатит ли касса задолженность? Никто не отвечает на мои заявления и запросы.

9 ИЮНЯ. Сегодня в распреде выдавали учителям муку и сахар, но мне ничего не дали, так как райснабжению не дали распоряжения на выдачу пенсионерам муки, и куда я ни обращался, нигде не добился толку. Никто ничего не знает. Я проходил несколько часов и пришел домой, не получил ни муки, ни сахару. Обидно и жаль.

16 ИЮНЯ. Поехал в Павловскую. Поезд пришел в восемь часов утра. Напился чаю и пошел  спорить в учреждения. Был в страхкассе, где после горячих переговоров согласились пересмотреть дело о назначении мне пенсии, но не хотят принимать во внимание средний мой заработок по ШКМ, когда я получил 160 рублей 40 копеек. И пенсия мне была бы 80 рублей 20 копеек. Они упорно стоят на том, чтобы назначить мне пенсию по заработку в школах первой ступени, где средний заработок 85—100 рублей. И пенсия, стало быть, будет 42 рубля 50 копеек или 50 рублей. Пересмотр дела назначили на 26-е.

Был в райснабе, где тоже пришлось немало спорить. Дело в том, что в апреле мне муки недодали 7—8 килограммов, а в мае совсем не дали, так как по чьей-то халатности в списке меня пропустили. Не дали и крупы, и сахару. Добился того, что меня внесли в список на июнь на получение муки и дали справку о том в сельпо. Пошел в районо, где познакомился с новым заведующим.  Рассказал о всех притеснениях. Он выслушал мои жалобы и принял все меры к  их удовлетворению.

6 ИЮЛЯ. На базаре уже появилась зелень, но муки и хлеба нет. Запретили продавать, так как началась хлебозаготовка. Это плохо, запрет будет долго продолжаться.

8 ИЮЛЯ. Был на базаре — ужасные цены. Сегодня много женщин арестовано за недозволенную продажу, а ночью шел арест по домам. Но кого — не выяснил, и за что?

10 ИЮЛЯ. За май получил пенсию — 42 рубля 50 копеек.  Маловато мне назначили. Буду бороться, пока мне не назначат столько, сколько я заслужил.

4 АВГУСТА. Получил чек в стансовете на получение задолженности зарплаты за август 1933 года. Переписка шла почти год, и я считал, что мой заработок пропал. Иду в сберкассу получить 179 рублей 96 копеек. Очень рад! Спасибо районо!

(Благодаря этим средствам Захарий Яковлевич смог съездить в Краснодар, повидать своих старых знакомых и друзей. Вернулся из Краснодара в конце августа).

31 АВГУСТА. В мое отсутствие прекратили служение и в старой церкви и перестали звонить в колокола. В церкви стали ссыпать зерно.  Новую каменную церковь уже давно засыпали зерном, и теперь ссыпают его в сторожку.

13 ОКТЯБРЯ. Пришло извещение на 85 рублей. Это пенсия за июль и август долгожданная. Все шлют по-старому, не прибавляют. Сколько раз я лично ездил в Павловскую и посылал заявление в страхкассу, ничего не помогает — ни просьбы, ни жалобы. Придется писать или прокурору, или в Москву.

(Записи октября, ноября рассказывают о ежедневной работе по дому, уборке сада, домашних хлопотах. В строчках дневника звучит озабоченность и беспокойство за дочерей, внуков).

1 ДЕКАБРЯ. Сегодня прочел в газетах декрет об отмене карточной системы на хлеб, муку, крупу и другие продукты и о введении государственной торговли этими продуктами. Это хорошо, очень хорошо. На первый раз, ясно, немного тяжеловато будет, так как продукты будут недешевы, но зато в дальнейшем будет легче, цены снизятся и заставят наших проклятых торговок тоже снизить цены. А то не знают уже, сколько и просить с покупателей.

3 ДЕКАБРЯ. Политотделы в станице заканчивают свою работу, так как они ликвидируются. В газетах сообщают из Ленинграда, что там 1 декабря убит С.М. Киров — секретарь Центрального и Ленинградского комитетов ВКП(б). Убийца задержан, и личность его выясняется. Это, кажется, первый случай в последние годы в Стране Советов.

12 ДЕКАБРЯ. Во всех газетах пропечатан новый закон об отмене хлебных карточек и о введении по всему союзу государственной торговли хлебом печеным, мукой, крупой и другими продуктами с 1 января 1935 года. Наконец-то дождались давножданного закона.

16 ДЕКАБРЯ. Идет спешная подготовка к открытию района 1 января. С Нового года уже не буду ездить в Павловскую, хлопотать о пенсии, так как здесь будет райстрах, бюро, и, может быть, скорее выхлопочу себе заслуженную пенсию.

18 ДЕКАБРЯ. Ходил в сельпо за мукой и получил 16 килограммов за декабрь. За ноябрь не дали, вычеркнули меня из списка. На вопрос «Почему?» ответили: «Потому что вы не пришли вовремя».

В обеих церквах сняли колокола, и не раздается теперь звон церковный под праздник и в праздник.

Сегодня последний день 1934 года, и завтра начнется новый 1935 год. Что он сулит мне?

Заканчивая этим свой дневник, полон горя, тоски и печали. Здравствуй, новый 1935 год. Что ты скажешь, новорожденный? Последний мой или еще я и тебя  переживу?

На этом записи в дневнике прерываются. Рукой дочери Ольги сделана приписка, в которой сообщается, что Захарий Яковлевич Лавровский скончался 11 мая 1935 года.

Записи дневника читал Георгий ТИМОФЕЕВ.

Собкор «Вольной Кубани».

ст. Ленинградская.
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2008-01-18 , Автор статьи :